Том 6. Зарубежная литература и театр - Страница 185

185

Последний роман Колетт Вилли «Оковы» вышел уже в ее новой формации.

До его появления в свет сделалось известным, что она окончательно бросила эстраду и вышла замуж за одного из двух шеф-редакторов «Matin» — Жувенеля. Вместе с тем ей поручены были в этом органе особые статьи по четвергам, под названием «Дневник Колетт», статьи, сразу сделавшиеся одним из украшений парижской журналистики.

Довольно курьезно было слышать, в каких поздравлениях рассыпались критики по адресу «урегулировавшей свое положение» писательницы. Тут раздались впервые те похвалы, те прямые признания за Колетт первого места среди прозаических писательниц современной Франции, которые я приводил выше.

Роман «Оковы» разошелся уже почти в пятидесяти тысячах экземпляров. Успех материальный соперничает с успехом моральным. Нельзя не признать, что с точки зрения чистого искусства Колетт Вилли, или теперь уже просто мадам Колетт, как она настаивает, поднялась на чрезвычайно высокую ступень совершенства. Такие страницы, как, например, описание Женевского озера, сцена кормления героиней чаек около моста или описание вечера, ночи и утра одинокого человека в номере гостиницы, могут быть смело включены в любую хрестоматию или читаемы с эстрады, как настоящие стихотворения в прозе.

Интересны и все нарисованные здесь типы. И молодая, беспорядочная и бестолковая, но в своей сумятице беззащитная и безобидная полукокотка, и старый колониальный француз, курильщик опиума, кладбищенский острослов, добродушный маниак, и шерлоковски проницательный наблюдатель жизни, и, наконец, герой романа, красивый и самовлюбленный избалованный молодой буржуа. Положительно безукоризненно написана эта замечательная книга.

Но какое моральное падение! Не остается почти и следа былой, почти суровой женской самостоятельности. Она выдыхается самым жалким образом на наших глазах. Жажда любви не только превозмогла все, но за тою крайней уступчивостью, с какою Рене Нэре почти торопится наложить на себя цепи зависимости от этого холодного, пустопорожнего барина, чуется еще какая-то специальная жажда рабства. Это крушение женщины, которая хотя бы и кафешантанным трудом, но утверждала свою бунтующую самостоятельность перед «вечно женственной» влюбленностью, — удручающе. А между тем все перипетии этого превращения дикой утки в домашнюю написаны с такой убедительностью, с такой заражающей искренностью, что немало женщин и девушек найдут здесь, быть может, оправдание уклонению на путь наименьшего сопротивления, на путь сладостного рабства и гаремной любви.

Иные критики хвалят Колетт за то, что она сумела найти слова для выражения очарования чисто мужской грации, обаяния самца, как оно отражается на покоряющейся ему женской душе.

...

«Мы часто читали, — говорит Жан де Гурмон (брат известного Реми де Гурмона), — описание мужской влюбленности, любовались вечно женственным сквозь призму этой влюбленности; мадам Колетт оборотила роли, она говорит нам о том очаровании, каким мы сами обладаем по отношению к нашим подругам. Это в высшей степени женская книга».

Да. Когда какой-либо желтый рабочий начинает писать в защиту «свободного труда», устанавливает принцип гармонии классовых интересов, в особенности когда он рассказывает, как он разочаровался в путях общественного протеста, — господа буржуа говорят: вот чисто рабочая книга! В самом деле, в ней с наибольшей полнотою отражается такая рабочая душа, какою ее хотят господа положения. Это, так сказать, идеальная душа «рабочего как такового», рабочего вполне адекватного своему общественному положению, не противопоставляющего ему никакого иного человеческого идеала.

В этом смысле и книга высокодаровитой писательницы является чисто женской книгой, но только в этом смысле.

Колетт Вилли, имя которой блистало электрическими огнями над кафешантанами, которая, несясь в вихре музыки перед разгоряченной публикой, внезапно и дерзко обнажала перед ней свое прекрасное тело, конечно, ни на минуту не могла явиться идеалом для тех, которые ищут новой женщины. Но, по-видимому, тогда она была все же ближе к путям этого искания, чем теперь в качестве мадам де Жувенель, перед которой почтительно распахиваются двери парижских салонов. Талант продолжает зреть. Но то оригинальное, печать чего наложило на произведения Вилли ее гордое и страстное одиночество, сменится теперь таким же мягким, мудрым, красивым и примиренным оппортунизмом, каким умеет прельщать нас тот или иной Жюль Леметр или даже Капюс.

Театральный обмен с заграницей

В последние годы возобновились различные формы обмена по линии театра между нами и странами Западной Европы. В этом отношении нужно прямо сказать, что со стороны общепостановочной, со стороны театрального искусства в целом мы можем сейчас гораздо больше дать Европе, чем взять у нее. В большинстве стран Европы театр находится в несомненном, никем не отрицаемом упадке, в то время как мы переживаем расцвет театрального искусства, по крайней мере в Москве и Ленинграде. Это охотно заявляется большинством передовых деятелей европейского театра, как артистами, режиссерами, так и критиками.

Наиболее серьезно и содержательно живет немецкий театр, не утерявший еще характера важной грани общекультурной жизни. Германия в настоящее время богата отдельными артистическими силами, у которых можно многому поучиться.

Какова же конкретная форма взаимодействия нашего и заграничного театров?

185